Эмилио медленно прогуливался по парку. Смеркалось, и его белая рубшка сильно выделялась из общего окружения. Парень месленно пнул себя за то, что поленился заскочить в комнату и переодеться. Когда совсем стемнеет, будет казаться что рубашка гуляет сама по себе
Ходячая рубашка... Хм.. - он улыбнулся своим мыслям..
Легкий ветерок приятно дул в лицо - несмотря на октябрь, погода была отличной
Куда бы пойти?
В клуб после вчерашнего не тянуло..
Ну если только позже...
Театры, консерватории и прочие культурные развлечения он отбросил сразу - такие вещи могли развлечь только Диего, Эмилио же предпочитал более активный отдых.
Вот если бы с кем-то, то другое дело.. Но кого пригласить?
Довольную физиономию Луиса видеть не хотелось, Кармен отметается сразу...  Парень задумчиво присел на ближайшую лавочку и пролистал записную книжку в телефоне..
Черт... Даже пригласить некого.. Все заняты или уже распланировали вечер... Может действительно следовало остаться дома? Почитать вон книну, Диего же в
этом что-то находит...
Юноша усмехнулся. Нет, книги не для него. Ладно, посижу здесь, может кого встречу из знакомых.. А если уж нет.. Придется просто наслаждаться вечером...

Отредактировано Emilio de Himenes (2007-12-22 16:46:28)

/домик Деймоса/

Деймос неспеша прогуливался по парку, вдыхая чистый и прохладный воздух. Было ещё рано, и парк был пуст. Одиночество. этого ли я желаю? Амадей хмыкнул, и прислонившись к стволу чем-то приглянувшегося ему дуба, посмотрел в небо, рассматривая бело-рыхлые фигуры облаков. Я уже не говорил ни с кем с неделю, может даже больше. Только книги и заточка мечей. Так и свихнуться можно...
Задумчиво улыбнувшись, он поднял воротник плаща и спрятал руки в карманы, предварительно потрогав бинты на шее. Шрам, видимо из-за перемены погоды, опять напоминал о себе и болел. Хотя, Фей не обращал внимания на эту боль. Ошибка. Боль надо чувствовать. Пропускать через себя. Черт...Учитель сделал меня мазохистом... Снова задумчивая улыбка.

Фейлон на самом деле уже готов был разразиться трёхэтажным отменным немецким матом и отправить эту дурацкую скалу, которая на него навалилась, ко всем чертям, но сдержался.
-Много опасностей в ничем не примечательном парке утром. - не без язвительности смотря на охранника, проговорил он, отрыхивая пыль с рукава плаща. Вот и погулял спокойно... про себя улыбнулся он, переводя спокойный взгляд сине-голубых глаз на человека, который на него наткнулся. Лицо было знакомым, но шевелить мозгами и вдаваться в подробности Амадей сейчас не хотел. Утреннее, коматозное состояние - как обычно.
-Это, наверное, ваше? - спросил он, пальчиком указывая на охранника. - Слишком опрометчиво. Я мог оказаться опасным психом со скальпелем в рукаве. Да и тем более ноги - тоже опасное оружие. - Фейлон хмыкнул. Во взгляде мелькнула некоторая насмешливость. Явная, но совершенно необидная. Сегодня он был в хорошем расположении духа.
-"Лежать" - команда для собак, но никак не для человека. Человеку действеннее сразу приставить пистолет к виску. - пожав плечами, спокойно пояснил он, снимая очки и протирая их платком, извлечённым из кармана плаща.
-Ваще лицо мне подозрительно знакомо, но мне лень вспоминать, где я его видел. - честно признался Деймос, с улыбкой смотря на парня поверх уже надетых очков.

Офф: знаю, отвратительный пост><

Отредактировано Фейлон Амадей Деймос (2008-01-13 00:50:03)

-Какая правдивая ложь. - тихо, но чтобы услышал новый знакомый, сказал Амадей, лукаво смотря в глаза парню. - Я бы так не смог. - в ответ соврал он. Уж этот гадёныш врать умел отменно. Если хотел.
-Таким способом? Мадрид полон психопатов. Всё, боюсь. Пойду спрячусь...- хмыкнув, меланхолично, растягивая слова, тихо заговорил Амадей. Его голос завораживал, похожий на шорох осенних листьев. - А про сон вот мой не стоит волноваться, я потерял его где-то под кроватью и не могу найти. - беспечно пояснил он, спрятав руки в карманы и на пятках поворачиваясь, чтобы идти дальше по аллее.
-Хм...Вы верите в судьбу? - заинтересованно спросил он. Сам он в подобные вещи не сильно верил. Человек сам строит свою судьбу. Всё в его руках, вся его жизнь. Начиная с рождения. - Что же за варварская работа такая, что времени на отдых нет? - тонко улыбаясь, сочувствующе спросил Амадей, начиная припоминать, де он видел это лицо. Фотографическая память - вещь хорошая во всех отношениях, что не говори. Конечно, распространятся о своих догадках Аме не собирался. Пусть человек думает, что его не раскрыли.
-Фейлон Амадей Деймос. Как хотите, так и называйте, я не придирчив. А как ваше имя? - спросил он, поворачивая голову в сторону собеседника и глядя на него.

-Я знаю, что ничего не изменится...
-А если не дано понять, ни к чему забивать голову подобными глупыми думами... - пожав плечами, сказал Фейлон. На самом деле он как раз был любителем забивать голову думами насчёт всей этой чуши. Делать наверное ему было нечего, вот и думал о всём подряд. Ложь... Вздохнув, подумал он. Вообще, он не сильно любил столь откровенную и столь явную ложь. Он вообще любил искренность. Но...Раз так, то так. Он тоже мог лгать без передыху и без зазрения совести. Хотя её у него сроду и не было.
-Полиция, следователь. Весьма интересно. Сложная, но наверное весьма увлкательная работа? - заинтересованно спросил он, подыгрывая пареньку. Давая ему понять, что он будто безоговорочно верит каждому его слову. Игра. Фейлона это весьма забавляло. И всё же было интересно, что скрывается за этой оболочкой из лжи. Что за человек. Что за душа? Профессию его он уже определил. Если это можно было назвать профессией...
Это я то похож на творческую личность. Хотя...Да. Я могу рисовать судьбы людей. Вполне. Если захочу.
-Да, я художник. Вы правы. - мягко улыбнувшись, честно ответил Фей. А что? Он правда рисовал. Любил рисовать и рисовал хорошо. Мечтаний по поводу выставок и всемирной известности у него не было. Он рисовал для себя, до предела развивая чувство прекрасного.
-Друзья? У меня их нет. Так что придётся вам называть меня, как хочеться, ничего не поделаешь, Стефано. - пожав плечами, проговорил Фей, смотря на парня и проглатывая очередную ложь. Он был хорошим психологом. Он умел рыться в мозгах людей, что уж говорить об определении лжи и правды. Жесты, слова, мимика - на самом деле выдавало всё. А Фей мог сделать так, чтобы его не выдавало ничего. Надо просто поверить в свою же ложь.

Отредактировано Фейлон Амадей Деймос (2008-01-13 01:59:50)

Как мне напоминает это мою работу. Только вот с моими клиентамин не по работе пообщаться будет сложно. Они, думаю, будут уже мертвы. Что за думы? Я затосковал по заботе. Кровожадная дрянь.
Поругав себя и оставшись удовлетворённым, Фейлон вновь прислушался к парню.
-Стиль - скорее живопить. Как традиционная, так и японская. Я от неё просто без ума, хотя может это и глупо. Но всего несколькими штрихами нарисовать что-то прекрасное - это чудно. Весьма необычно, я бы сказал. Портреты мне удаются, но я не люблю их рисовать. Я, знаете ли, предпочитаю живых людей, а не их застывшие, безжизненные и безэмоциональные изображения. - Улыбнувшись, сообщел он. Про искусство он мог говорить часами, ровно как и про оружие. Две совершенно разные темы, но именно они две грели душу Фейлона больше всего. Мда, у него был весьма и весьма извращённый вкус и взгляд на некоторые вещи.
-Тут нечему сожалеть. Мне не нужны друзья - они предают. Люди вообще неверные существа по природе своей. А я терпеть не могу предательств. - сообщил он с легкомысленной, не подходящей под тему разговора, полуулыбкой. Хотя по мнению Фейлона, такая улыбка была уместна. Он вообще был странным человеком.
-А романтика - это прекрасно. Так красиво и свежо. А главное - невинно. Хотя люди-романтики по жизни витают в облаках. - улыбнувшись шире, сказал он, вспоминая свою единственную подругу. Она была жутко романтичной и увлекающейся натурой. Такая смешная, притягивающая взгляд своей необычностью. Он её любил. Как друга, как человека. Сейчас - даже было неизвестно, где она, как... Они попрощались навсегда, когда уходилииз школы. И поклялись никогда друг друга не забывать. Всё же это принесло немало страданий... - прикрыв глаза, подумал Фей.
-Неземной красоте? - чуть ли не саркастически ухмыльнувшись, переспросил Аме, вертя в пальцах веточку. - Где вы её увидели? И деревцу, наверное, больно. - сказал он, улыбнувшись и спокойно-хитрым взглядом посмотрев на парня. - Вы не думаете, Бердардо? - в глазах заискрились хитрющие синие искорки.

-Может, и необъективное. Знаете - мне так спокойнее. За себя и за людей... - потянувшись, пояснил Аме. Мда, с этой работой друзей быть не должно. Мало ли... - Может есть те, кто будет за меня стоять до конца, но не факт, что я сам не предам. Я, знаете ли, редкостная сволочь. - беспечно признался он, разглядывая парня, шаря по нём глазами будто рентген. - А ещё у меня слабость к сюрреализму. С глубокого детства. - Амадей брякнулся на одну из скамеек и снова вопросительно посмотрел на Бернардо, предлагая сесть.
-Трезво мыслящих романтиков по-моему вообще не бывают. Всегда витают в облаках. Была у меня такая знакомая... - он улыбнулся и едва заметным движением поправил бинты на шее. - Но зато из романтиков выходят отличные художники, потому что у них чувство прекрасного развито просто до предела. А для художника именно оно самое главное. Видеть прекрасное в обыденном.
-Ну да, вы вравы. Это у меня проблески детства. В детстве я думал что даже мячику больно, если его пнуть ногой. - Амадей хмыкнул. Глупо, он сам это знал. Но он был маленьким и ему никто ничего не объяснял. - Вообще человек единственное существо, настолько сильно реагирующий на боль. Пропускающий её через себя. Потому что боль - это жизнь. - улыбнувшись, тихо произнёс Амадей. Учитель, я наверное теперь буду цитировать вас всю жизнь...
-Ох, ну зачем же так волноваться то. - хихикнув, шутливо запричитал Амадей, видя забавную, как ему показалось, реакцию парня. - Люди - глупцы. Человека надо судить не по тому, какое место в обществе он занимает и относиться к нему хорошо можно не ссылаясь на то, что он, так скажем, "большая шишка" и он может быть полезен. Это низко. И глупо. Не одобряю. - успокаивающе улыбнувшись, протянул Аме. - Всему виной моя память на лица. Художник я, что с меня взять. Глаза - далеко не самое важное, по чему можно узнать человека. Поэтому, может снимете эти тёмные стекляшки? - попросил Амадей. Он предпочитал разговаривая с человеком, видеть его глаза.

-Друзья могут и не предать, они могут просто исчезнуть... - тихо и задумчиво отметил он, вспоминая учителя. Он был ему даже не другом. Чем-то большим, гораздо большим! Этот человек, который оставил столько шрамов на теле Фейлона, который честно признавался, что мог бы и убить его, был ему дороже родителей. Он заменил ему родителей своей жестокой любовью. Деймос прикрыл глаза, отгоняя воспоминания.
-Кубизм, абстракционизм - это бессмыслица. Хотя Малевич честно пытался внести в черный квадрат смысл, намалевав где-то в его углу маленький белый квадратик. Якобы "не всё так плохо ва этом мире". Из той же серии у него есть чёрный круг. Примитив, честное слово... - улыбнувшись, проговорил Амадей, всё так же растягивая, чуть ли не выпевая слова.
-На "ты"? Да запросто. К чему официоз то? - спросил Деймос, не переваривающий вышеназванный. - Я и не отрицаю. Романтик сидит в любом человеке. Люди вообще очень многогранны, но сами они не понимают этого, и развивают в себе, порой, самые отвратительные качества. Люди вообще глупые существа. - пожав плечами, вот так вот просто сделал вывод Деймос, смотря при этом на Бернардо.
Я и есть истинный мазохист...
-Чувствовать боль неприятно. Особенно чистую. Но и жить, не чувствуя боли, без боли, согласитесь, не сильно хорошо. - вздохнув, сказал он. Сам он  без боли уже жить не мог. Нет, самобичеванием он не занимался, просто не представлял, как это - совсем не чувствовать страданий, боли. Не иметь возможности пропустить её через себя, побороть её, подавить крик, рвущийся наружу. Наверное, если бы сейчас объявился учитель и возобновил их "уроки", Аме был бы только рад. Учитель, вы сделали из меня мазохиста...
-Говорю же, люди глупцы в большинстве своём. Каждый император - человек, но не каждый человек - император, можно так сказать. Я понимаю. Это наверное жутко надоедает - сидеть где-то там в особняке и слонятся по каким-то приёмам... - Деймос знал, что такое эти приёмы. Он часто на них бывал, когда выслеживал очередную жертву или добывал о ней информацию, чтобы передать её, вместе с судьбой человека, в руки заказчика. - А неформальный отдых расслабляет.

-Мы и не обвиняем... - задумчиво сказал Фейлон, смотря на веточку дерева, которую до сих пор держал в руке.
-Вообще, по-моему, Казимир Северинович своим этим черным квадратов всех до сих пор водит за нос. Из большой хитрости намалевал черный квадрат на белом листе бумаги, абсолютно не задумываясь о смысле сиего произведения и выставил на выставку. А люди, видя простоту картины, были уверены, что где-то есть подвох, скрытый смысл. А может на самом деле ничего в нём и нет. Кто знает... - Амадей пожал плечами. Всё-таки не одобрял он этих всех кубистов, суперматистов и прочих подобных.
-Я - может и глупый, я не отрицаю. Но это отнюдь не мне решать - сколько во мне глупости. И я об этом не задумываюсь. Зачем забивать мыслительные процессы всякой чепухой... - беспечно сказал он, махнув рукой. Действительно, он не любил самокопание. Не любил задумываться о том, какой он. Обычно люди смотрели со стороны со стороны, а потом уже делились впечатлениями о нём. Правда в большинстве случаев они крутили пальцем у виска. У Аме довольно своеобразный ход мыслей, и далеко не каждому дано его понять.
-Если ты чувствуешь боль - значит ты ещё жив, как говорил мне один хороший человек. Почему же, весьма хорошая тема. Хотя, у меня извращённый вкус...- ухмыльнувшись, процитировал Амадей, вновь поправив бинт на шее. Он давил, да в добавок к этому сам шрам зудел. Ох, поскорей-бы домой, снять этот ужасный бинт. Мазью надо намазать, а то опять воспалится. Учитель специально сделал так, чтобы я вспоминал о нём каждый раз, смотрясь в зеркало?
-Понимаю. Мне тоже нравится моя работа. - улыбнувшись, и чуть прищурившись, посмотрел на Бернардо. Неизвестно, о какой из работ Аме говорил.
-Хм...По-моему, вы мёрзнете. Нечего ходить в шелке, когда на улице северный ветер. Может, прогуляемся до меня? Похвалюсь картинками. - предложил он. Аме и сам немного замёрз.